Об упаковочном оборудовании, материалах и не только о них: конструкторские байки. Часть 1

Комментариев: 3

См. также "Об упаковочном оборудовании, материалах и не только о них: конструкторские байки. Часть 2"

Работа конструктора – нелегкий хлеб, да и частенько оплачивается она далеко не так, как хотелось бы. Но, признаюсь, очень люблю ее. Конструктором я проработал более тридцати лет. Было много интересного, но запомнились больше всего эпизоды из командировок, коих у меня и других опытных специалистов было много. Может быть, так случилось потому, что работа у кульмана, а позже – компьютера все-таки достаточно рутинна. А вот в командировках…

Как-то, разговаривая с конструктором, начавшим работать в первом отечественном специализированном КБ фасовочно-упаковочного оборудования с момента его основания в 1953 году, я спросил ветерана: что было самым трудным в те годы, когда большинство видов упаковочного оборудования только начинало свою жизнь? Понятно, что были трудности, вызванные отсутствием опыта, связанные с освоением нового дела. Но имелись сложности и другого характера: например, и потребители техники, и снабжающие их организации с трудом понимали, что хорошая работа оборудования во многом зависит от качества упаковочных средств и материалов. Вот и поступали на предприятие, например, крой картонных пачек без линий сгиба или ПЭ пленка с разной толщиной по краям полотна. Да и нормальные упаковочные средства, дожидавшиеся прибытия техники, подчас хранились как зря, и доставлялись к установленному фасовочному или упаковочному автомату мокрые и смятые заготовки пачек или рулоны слипшегося полимерного материала. Постепенно к упаковочным материалам и средствам стали относиться лучше, но отголоски старого мышления оставались еще долго.

А на 76-м поедет?

Сдавался в эксплуатацию автомат для фасования крупы в бумажные пакеты, создаваемые непосредственно на оборудовании. Из-за явно плохого качества поставленной для испытаний бумаги никак не могли добиться заявленной в техдокументации производительности. Представители и пищевого, и машиностроительного министерств, входившие в комиссию, согласились с плохим качеством упаковочного материала и готовы были подписать акт приемки опытного образца и рекомендацию о серийном производстве автомата. Только вот представитель предприятия, где автомат испытывался, никак не соглашался подписывать бумаги, заявляя, что советское оборудование обязано хорошо работать на любом материале. В принципе, его можно было понять: какая бумага будет поставляться в дальнейшем, еще неизвестно, а спрашивать план по фасованной продукции с предприятия будут по паспортной производительности. Испробовав все доводы, ведущий конструктор автомата спросил: «У тебя «Жигули» на 92-м бензине ходят? А если зальем 76-й? Поедут? Скорее всего, да. Но покажут ли хорошую скорость?». Знаете, фраза сработала, акт был подписан.

Чью родственницу выселяют?

Но самим испытаниям предшествовали установка оборудования и его отладка. И эти пусконаладочные работы иногда затягивались надолго, особенно в тех случаях, когда к сдаче готовилась упаковочная линия. Да и не надо забывать, что это были опытные образцы, т. е. новое оборудование, а порой - принципиально новое. Вот какая история произошла однажды при затянувшихся пусконаладочных работах. Продлили бригаде нахождение в командировке на некоторый срок, а так называемые «суточные» высылать не спешат. А у тех деньги то ли на исходе, то ли уже закончились. И приходит в организацию телеграмма: «Шлите деньги мать вашу выселяют из гостиницы». Самое смешное, что суть послания не сразу ухватили, и женщина из канцелярии, где непосредственно приняли депешу, долго металась по КБ, пытаясь выяснить: чью же это мать выселяют? Если кто не верит в правдивость этой истории, пусть считает ее анекдотом. Впрочем, анекдоты вещь хорошая, и был случай, когда их знание очень выручило.

Надо знать анекдоты…

Труднее всего было сдавать упаковочную технику на предприятиях Министерства заготовок: мукомольных, крупяных и т. п. Тут в приемную комиссию входили специалисты машиноиспытательных станций (МИС) этого министерства. Это были не «бумажные» работники министерств, а «зубры», прекрасно разбиравшиеся в технике. Главным показателем надежности оборудования у них считалась так называемая «наработка на отказ». Это означало, что испытуемая техника должна была отработать определенное (не менее 100) число часов без единой поломки. Кстати, очень правильное требование, особенно для мукомольного оборудования, испытывающего при эксплуатации громадные нагрузки. Но все-таки, фасовочно-упаковочное оборудование - не мукомольные станки.

И вот представьте себе такую картину: однажды в Таллине, в последний день испытаний, уставшие инженеры МИС перебрались из цеха, где работает принимаемый автомат, в кабинет главного инженера и благоденствуют там в предвкушении банкета по случаю сдачи техники. За компанию туда пришел и начальник конструкторского отдела, в коем проектировался автомат. Идут разговоры «за жизнь», и вдруг он видит в окно, как через двор в сторону механических мастерских комбината бежит его слесарь-наладчик с рычагом в руках. Понимает: это поломка. Катастрофа! Как его встретит начальство в случае срыва сдачи автомата? И он начинает усиленно «травить» анекдоты, удерживая членов комиссии от возможного похода в цех. После получаса непрерывного изложения баек, он видит, как слесарь бегом возвращается назад со сваренным рычагом. Еще 15 минут «народного творчества» (надо же установить рычаг на место, и вновь запустить автомат) - и он прекращает вещать.

В принципе, это был обман комиссии. Но автомат еще несколько месяцев работал со сваренным рычагом, а потом, приехав осуществлять так называемый авторский надзор, специалисты из конструкторского отдела привезли новый рычаг и заменили им ломавшийся. Причина же поломки была в раковине, образовавшейся при отливе рычага. Заводской брак.

... но рассказывать их осторожно

«Травля» анекдотов всегда была одним из трех основных мужских занятий вечерами в командировках. Впрочем, порой два, а то и все три занятия успешно совмещались.

Был я в командировке у коллег на заводе продавтоматов в городе Капсукас (ныне – Марьямполе) в Литве. О цели командировки расскажу позднее. В первый же вечер в мой номер в гостинице подселился сосед. Поздоровались мы с ним, и каждый уткнулся в свою книгу. На второй вечер - не все же молчать! - стали разговаривать. А разговор начался с того, что я посетовал, что в окна номера (дело было зимой) слишком сильно дует. Сосед ответил, что из-за неудачной системы оплаты труда строителей плотнику невыгодно хорошо пригонять рамы при установке окон. Слово за слово, мы обсудили некоторые не лучшие позиции социалистической экономики, а потом я как-то незаметно перешел на рассказывание политических анекдотов.

Я-то посчитал соседа строителем, а он, как выяснилось, был из центрального аппарата МВД республики. Я, честно, неуютно себя почувствовал. А я, – говорю, – тут такие анекдоты рассказываю. Он засмеялся: «Такие анекдоты – дело КГБ, а я по экономическим преступлениям». Чтобы унять свое смущение, да и разрядить обстановку, я рассказал ему любимый анекдот о командировках:

Трое командировочных расположились в номере гостиницы и вечером стали рассказывать анекдоты. Сперва те, что попроще, потом, разойдясь, – политические. Позже один из них (он был то ли партийным, то ли осторожным) предложил эти анекдоты оставить. Соседи в ответ: «Да брось ты!» И продолжают «травить». Осторожный же вышел в коридор размяться. Вдруг видит: горничная несет в соседний номер чай. Он к ней, а та объясняет, что в их гостинице существует услуга: чай в номер. Тогда он попросил и к ним в номер через десять минут принести три стакана чая. Сам возвращается, а соседи только вошли в раж. Он им: «Ребята! Вы напрасно так разошлись. Ведь здесь все прослушивается. Вы думаете, это пепельница? Это – микрофон». Берет пепельницу, и говорит в нее: «Товарищ майор! Можно нам в номер три стакана чая?». Те посмеялись, и снова за свое. Вдруг дверь открывается, и входит горничная с чаем. Тут все сразу примолкли и разошлись по кроватям. Подшутивший над соседями по номеру постоялец просыпается утром, а тех нет. Входит горничная и убирает белье с двух постелей. Он ей: «А где же мужики?». Горничная: «А их еще ночью забрали!» – «А меня что же?» – «Вас тоже хотели забрать. Но уж больно нашему майору Ваша шутка с пепельницей понравилась».

Чертежи с политической подоплекой

А поводом для поездки в Капсукас послужил приказ министерства, в котором организации, где я работал, предлагалось забрать чертежи мешкозашивочной машины, разработанной в Тбилисском СКБ «Продмаш», переработать их в соответствии с требованиями литовцев (в части применения комплектующих и нормализованных деталей) и передать им для последующего серийного изготовления данного образца техники. Переработка же была отдана нам потому, что мы уже имели опыт передачи технической документации на крупнейший завод Минлегпищемаша и знали их требования. Мне поручили руководить переработкой документации, а потом привезти ее в Капсукас. Привез я частично переделанные чертежи. И больше всего литовцев удивило - и даже как-то умилило - что часть чертежей была подписана фамилией Берия (был такой конструктор в СКБ), часть – Ульяновым, а приказ о передаче документации, копию которого я на всякий случай прихватил с собой, подписал заместитель министра Калинин. Но, несмотря на такую «политическую поддержку», в Литве от выпуска тбилисского детища как-то сумели «отмазаться».

И поступили, на мой взгляд, правильно: машина была «сырая».

Диверсия мнимая …

В той же Литве, но уже в ее столице, на местной кондитерской фабрике, при сдаче автомата вертикально-линейного типа для фасования мелкой карамели произошел случай, который очевидцы еще долго вспоминали с улыбкой.

Отлаженный автомат успешно работает, фасуя леденцы. Ведущий конструктор автомата вместе с комиссией отходит в сторону, предварительно дав указание молодому коллеге проводить хронометраж работы изделия, отмечая время его работы, время остановок с указанием причин простоя, и заодно подсчитывать количество полученных упаковок. Протокол хронометража работы изделия – обязательный документ, прилагаемый к акту его сдачи. Конструктор, только недавно начавший трудовую деятельность, очень старается, постоянно переводя взгляд с автомата на часы, а потом в тетрадь, куда он заносит записи. Но он, все-таки, молодой человек, и периферийным зрением замечает, как по цеху идут две симпатичные работницы фабрики, о чем-то увлеченно болтая по-литовски. Одна из них несет ведро, и, заговорившись, не замечает, что задела край напольного приемного бункера автомата, и туда пролилось немного воды. Молодой человек по неопытности не придает этому случаю внимания.

А спустя некоторое время раздается скрежет - и автомат останавливается. К нему сбегаются члены комиссии, работники цеха и, конечно, ведущий конструктор. Он и обнаруживает в пакете комок слипшихся леденцов, попавший между губками поперечной сварки и вызвавший аварийную остановку автомата. Переживший стресс, ведущий конструктор сразу начинает обвинять работников фабрики в попытке срыва испытаний. Руководство фабрики старается понять, как комок оказался в автомате. Распаляясь, конструктор обвиняет руководство фабрики и цеха чуть ли не в диверсии, а те, подозревая, что дальше он может обвинить их и в связи с «лесными братьями», пытаются его успокоить, обещая установить и наказать виновных. Тут до молодого человека доходит, что он, собственно, и присутствовал при «диверсии». Тогда он и рассказал о случайном попадании воды. Инцидент был исчерпан, все посмеялись, комиссия решила, что эпизод следует засчитать в пользу автомата как выполнившего аварийную остановку под воздействием отрицательных факторов, и испытания были продолжены.

…и почти настоящая

В соседней с Литвой Беларуси, в маленьком городке в Брестской области, усилиями нескольких предприятий установили мощную линию по производству картофельной крупки и картофельных хлопьев. Но даже после сдачи ее в эксплуатацию нас продолжали часто туда вызывать. Дело в том, что на овощесушильном комбинате потребительские упаковки старались не выпускать, предпочитая фасовать крупку и хлопья в мешки из крафт-бумаги. Но на комбинат регулярно наезжали различные комиссии, чтобы увидеть уникальную для нашей страны линию. Линию, естественно, надо было показать во всей красе, поэтому представителей предприятий-изготовителей перед приездом комиссии на всякий случай обязательно вызывали.

Беда же была в том, что с двух «заброшенных» автоматов, должных образовывать потребительские упаковки, постоянно воровали что-нибудь могущее пригодиться в хозяйстве. Сняли, например, ограждения из оргстекла, постоянно снимали приводные цепи (потом мы выяснили, что тип установленной на автоматах цепи прекрасно подходил к мотоциклу). Неясно зачем, но снимали цветные колпачки с сигнальных ламп, да и сами лампы. Дошло до того, что перед выездом в этот городок мы звонили туда и интересовались, что привезти взамен «экспроприированного». Воровали, надо отметить, и при нашем приезде. Например, выдали нам для пробного запуска пару мешков продукта. Уходя на обед, мы на всякий случай убрали их «подальше», но, как оказалось, недостаточно далеко, т. к. когда вернулись - не нашли. Картофельный полуфабрикат – хороший корм для домашнего скота.

Борясь с таким «беспределом», электрик, входивший в нашу бригаду, не говоря никому ни слова, стал располагать в самых «посещаемых» злодеями углах оставляемых на время автоматов заряженные конденсаторы. Спустя некоторое время мне сообщили, что одного местного работягу у нашего автомата тряхнуло, а заодно отругали за методы борьбы с «расхитителями социалистической собственности». А через день нам за эту «мелкую пакость» отомстили. Включаем автомат - раздается громкий хлопок и возникает некое подобие фейерверка. На автомате подстроили короткое замыкание. Хорошо, что все обошлось «малой кровью», почти ничего не сгорело – сработали предохранители.

Продолжение следует.